Нас пугают роботами. Дескать, скоро всё будут делать только они, а нас горемычных выгонят из цехов и из офисов без содержания. Обеспеченные парни в костюмах похохатывают, произнося эти речи:

— Идите переучиваться на кого-нибудь, в новом дивном мире вам придется быть востребованными в другой позе или помереть.

Остается неясным, правда, на кого именно надо переучиваться, если перед этим было сказано, что для людей не будет никакой работы в принципе. Но зато звучит волнующе тревожно, что и требовалось.

Не беспокойтесь, люди. Не будет такого. И я расскажу, почему.


Воспользуюсь своим любимым методом предельных состояний. Посмотрим, как должна выглядеть экономика, в которой роботизация максимальна. Развернемся и посмотрим в противоположную точку. А потом определим, где мы находимся на этой линии сегодня и в какую сторону движемся.

Сначала сделаем важную ремарку. Речь вообще идет об автоматизации, а не о роботизации. Теоретический робот должен быть способен составлять балансы, класть асфальт или собирать роботов. Но такой нам ни к чему. Мы делаем автоматические производственные линии. «Робот» в ней – это манипулятор, который заворачивает правую часть крышки картонной коробки. Управляется он микроконтроллером за 8 центов и с программой внутри на 40 байт. Но механически он довольно сложен. Вся производственная линия состоит из десятков таких автоматических инструментов, которые ни по отдельности, ни в целом роботом называть не стоит.

Для чего же нужна автоматизация? Есть лишь два способа максимизации прибыли – увеличение объема производства и снижение издержек. Автоматизация нужна исключительно для наращивания объема.

Кто скажет, что автоматизация снижает издержки тоже, на рабочую силу, на простои? – Нет. Только при достижении огромного объема производства можно посчитать, что для тех же масштабов выпуска с применением ручного труда возможно потребовались бы какие-то дополнительные расходы. Например, построить цех в три раза больше, где бы сидели работницы и запихивали повидло в подушечки. Да, издержки в целом снижаются при росте производства. Но это следствие масштабирования, а не его причина.

А вот увеличение выпуска продукции имеет естественное ограничение в доступном объеме рынка. И именно непрерывный рост рынков за весь период развития капитализма и промышленного производства вызвал к жизни автоматизацию. Когда можно увеличивать производство, его будут увеличивать. И применять автоматизацию как оптимальный для этого метод.

С размером рынков же неразрывно связано разделение труда. Нетрудно проследить, что за всё время от возникновения промышленного производства разделение труда в экономиках непрерывно росло. Именно оно и дало возможность массового производства для продажи товаров на массовых рынках. Без разделения труда выпуск любой продукции оставался бы единичным.

Чем больше разделение труда – тем больше выпускается продукции. Это прочная взаимосвязь. А так как объемы производства зависят от объемов доступных рынков, то и степень разделения труда зависит от объемов рынков, от спроса.

А что есть автоматизация как не (почти) предельная степень разделения труда? Манипулятор загибает одну створку коробки на 90 градусов и более ничего.

На канале «Дискавери» есть серия передач про автоматические заводы. Довольно интересно. Вот тут закатывают в банки бобы. По пять миллионов банок в год.

Что им мешает выпускать пятьдесят миллионов? Поставили бы еще точно такие же линии параллельно этим. И автоматизировали бы еще немного. Поставили бы вместо оператора вилочного погрузчика, который поднимает паллету с готовой продукцией и везет ее на склад, еще один автомат. У них попросту нет возможности увеличить сбыт, они достигли каких-то пределов доступного им рынка. И на этом закончилось и увеличение степени автоматизации производственного процесса. На этом закончилось увеличение степени разделения труда.

Как выглядел бы мир, если бы для производителей рынки были бесконечными?

Тогда бы был смысл наращивать автоматизацию для нового и нового наращивания производства. Степень разделения труда выросла бы до предела. В таком мире каждый вид продукции выпускался отдельным производителем. И конечные изделия, и каждая их часть. Завод по выпуску белых пуговиц диаметром пять миллиметров. Завод по выпуску белых пуговиц диаметром четыре миллиметра. Завод по выпуску зеленых пуговиц диаметром четыре миллиметра.

Да, бесконечный рынок означает и то, что он не ограничен конкуренцией. То есть, каждый производитель от всех своих конкурентов должен избавиться. Когда-нибудь это, конечно, уперлось бы в границы земного шара. Но до тех пор в нашей утопии всякое производство уже успело предельно автоматизироваться.

Итак, всякое изделие выпускается отдельным производством и больше никакими другими. Это производство полностью (максимально) автоматическое. Население занято перевозками эверестов этого добра по планете друг другу.

Обратное предельное состояние – это полное отсутствие разделение труда, отсутствие рынков, кроме крохотных локальных и как следствие отсутствие автоматизации. Феодальное натуральное хозяйство.

Только не надо думать, что возврат к тому способу хозяйствование невозможен. Он вполне себе существует и сейчас. Самолеты сегодня производят ровно тем же способом, как делали телеги в 3 веке до нашей эры. В большом сарае практически вручную делают все элементы и там же вручную их складывают вместе.

Это без сомнения девиация, которая скорее всего была вызвана первоначальным военным назначением самолетов. Производители максимально закрывались друг от друга и препятствовали разделению труда. И вот к чему пришли: в глухой феодализм, если не хуже.

Просто представьте, как развивалась бы отрасль, если бы в свое время там возникло нечто вроде открытой архитектуры IBM для персональных компьютеров. Самолеты бы производились миллионами штук. Они были бы небольшой вместимости, как у легковушки и как у автобуса. Части были бы унифицированы в пределах поколения и производились бы в разных местах. Из них можно было бы комбинировать для получения разных вариантов.

Скажете, что самолет – это слишком высокотехнологичное изделие для массового выпуска? У вас в кармане телефон, который на порядок сложнее любого самолета времен 2МВ, но телефоны выпускают миллиардами.

Так вот, господа. Мы с вами находимся почти в той точке, где рынки достигли своих пределов. Теоретически вариант, где корпорации пожирают своих конкурентов и становятся полными монополиями, еще возможен. Но во-первых, они уже почти сожрали их, мы видим на полках разные названия брендов, но часто владелец у них один. А во-вторых, уже пошел откат.

Глобальному рынку конец. Перед нами разворачивается величественная картина его крушения и возникновения на его месте нескольких региональных. Это прямо сейчас происходит. И нет принципиальных причин для того, чтобы всякий новый ограниченный региональный рынок не столкнулся бы в итоге с теми же проблемами, которые убили глобальный рынок. И тогда начнет раскалываться тоже. Куда ведет этот путь?

Итак, мы идем по той линии в сторону ограниченных рынков, ограниченного спроса. А это означает, что разделения труда станет меньше. А это означает, что автоматизация развиваться не будет.

Я говорю о главном тренде, о несущей. Да, в каком-то ЖЭКе купят бензиновый снегоуборщик, который может заменить трех дворников с лопатами. Это мелочи. Есть масса видов продукции, которая может быть рентабельна только при выпуске тиражами в десятки и сотни миллионов в автоматизированном производстве. Или они, если очень необходимы, будут делать вручную мелкосерийно.

Прогресс завершился уже в некоторых направления. Сегодня нам недоступно кое-что, на что были способны наши предки. Мы не можем строить железные дороги с той скоростью, как это делали в 19 веке. Не можем. Со всей нашей техникой и гордостью. Самолеты десятками тысяч штук? – Уже никогда. Некоторые страны вообще потеряли возможность их строить. С космосом тоже не очень выходит. А вот 10-15 назад еженедельно выходили новые модели телефонов, которые на голову превосходили предыдущие.

Мы идем туда. Назад. Будет ли та новая реальность приятна или в том аду старики будут вспоминать «золотой век»… Решите это для себя сами. Но роботы не будут угрожать нам лишением рабочих мест. Это уж точно.