Выкрикнув команду, Коля скрылся за дверью. Собираться особо нечего. Рюкзак, со всем необходимым, всегда готов, равно как ружьё и лыжи. Пока готовил термос с чаем, примчался Николай. За спиной огромный рюкзак. В руках два шахтных аккумулятора и два шлема с прикрепленными к ним на шарнирах фонарями.

— Вот это тебе. Аккумуляторы заряжены. Надень шапку, а на неё шлем. Проверим, если что подгоним, подправим.
—
Оказывается, Николай приспособил к ночной охоте шахтный осветительный прибор, выбросив штатный рефлектор и приспособив какой-то другой, который давал мощный и длинный луч.

Идея Николая проста. Фонарь освещает дорогу, а за одно работает как фара-поиск и если заяц попадает в луч фонаря, то он как загипнотизированный встаёт столбиком и ждет, пока ты его шлепнешь, такая уж у косого привычка.

Прикидка снаряжения прошла успешно и мы с Николаем уже у «Зеленного магазина» – ждем Татру-техничку, которая должна нас подбросить до 23 километра, где мы сойдем и, по выражению Николая, будем «брать зайца».

Доехав до намеченного места, мы высадились. Ночь – хоть глаз выколи. Время –8 часов утора. Под светом фар Татры, мы быстро приладили ноу-хау Николая, стали на лыжи и айда вперёд. Николай ведущий, я – за ним. Мы находимся с южной стороны той самой сопки, под которой приютился Певек. Идем ровным шагом, шаря по сторонам фонарями на шлемах. Заячьих следов тьма, зайца – ни одного.

Николай был неисправимым оптимистом мюнхгаузенского толка.

— Ничего. Есть следы – значит, есть заяц! Наша задача: найти и взять его.

Приближался полдень. На горизонте появилась светлая полоса – это настал полярный день, а зайца как не было, так и нет. Вдруг Николай остановился, посмотрел на сопку и, скомандовав, «не отставай», во всю прыть свих длинных ног пустился вниз к скалам. Инстинктивно почувствовав опасность, я пустился за ним. Но угнаться за этим «сохатым», конечно же, не мог. «Иди по следу и не выключай фонарь» — скомандовал ведомый и исчез. Уже потянула позёмка, и я стал терять след Николая. Вдруг он вынырнул из тьмы, взял мой рюкзак и опять помчал вперёд. Облегченный, я уже не отставал от него. Всё, что произошло, заняло гораздо меньше времени, чем потребовалось для описания.

Мы примчались к подветренной стороне какой-то скалы.

— Делай как я – последовала очередная команда. Николай сел спиной к скале, рюкзак поставил рядом справа, вынул из него кусок палаточного брезента размером примерно 2х3 метра. Поставил прямо перед собой лыжи носками вверх, так, что они изгибами носков упирались в скалу. Я всё повторил в точности. Брезент был прижат носками четырех лыж к скале и, как по стропилам, спущен вниз. Нижняя часть холста была протянута под задними концами лыж вовнутрь. Часть свисавшего справа холста, Николай придавил рюкзаком. То же, со своей стороны, сделал и я. Мы оказались внутри какого-то подобия шалаша.

-Фу-у, кажется, успели – выдохнул Николай.

— Может быть, объяснишь, что происходит? – обратился я к Николаю.

-«Южак», обыкновенный певекский «южак»! Но мы успели укрыться, так что теперь не страшно. Ты, по неопытности, не обратил внимания, как сопка начала, вроде бы, куриться, фосфорицировать и исчезли её обычно четкие контуры. Теперь знай, так начинается «южак». А четкие контуры исчезают потому, что там поднялась снежная пыль от позёмки. В таких случаях в распоряжении путника остаётся 20-30 минут максимум, что бы укрыться, мы с тобой это сделали, успели.

Едва Николай закончил ликбез, как всё вокруг засвистало, загудело, и начался сущий ад. Однако шум и свист понемногу куда-то удалялись. В нашем укрытии становилось всё тише и тише. Примерно через час под пологом была райская тишина и весьма ощутимый колотун.

Николай очень осторожно снял одну из лыж и, просверлив ею «потолок», выяснил, что над нами, как минимум, полуметровый наст, а «южак» бушует во всю. После этого были сняты остальные лыжи. По словам Николая, наст был так плотен, что, даже пожелав, его не провалишь, так, мол, плотно его утрамбовал «южак».

Как бы тепло мы не были одеты, а почти часовое сидение без движения сказалось, и мы начали подрагивать от холода. Убедившись, что наст достаточно прочен, мы стали утрамбовывать снег с начала ногами внизу, а потом локтями и плечами вокруг. Через некоторое время «жилплощадь» прилично увеличилась, а мы немного согрелись.

На Чукотке, каждый уважающий себя охотник должен иметь при себе оленью шкуру, на которой он мог бы спать хоть на льду, хоть на снегу, хоть на камнях. Естественно, такие шкуры были и у нас.

Единственная неприятность случалась, когда неосторожно заденешь «потолок» и снежная крошка попадала за ворот, как будто ей больше некуда было деваться. Этот дискомфорт был устранен при помощи геологического примуса. «Шмель» тогда ещё не существовал, а геологический примус – это копия обыкновенного бытового примуса, только гораздо меньших размеров, стальной и заправлялся бензином. Николай положил под горелку кусочек сухого спирта и поджог его. Вскоре примус зашумел, да так ласково и уютно, что даже на душе стало спокойней. «Комната» наша нагрелась, снег на потолке оплавился и схватился плотной ледяной коркой. «Сюрпризы» с «потолка» прекратились.

Теперь, когда проблема «жилья» была как-то решена, настало время подумать и о подкреплении. Николай достал какие-то свертки, булку черного хлеба и, неизменную в таких случаях, солдатскую фляжку. Потом развернул один из свертков, в котором было нечто желтоватое, внешне похожее на шмат залежалого свиного сала, и от которого исходило такое зловонье, что хоть на улицу выскакивай.

— У тебя что-то там сгнило, Коля!

— Да нет. Просто я не догадался заранее предупредить тебя. Очисть пару зубчиков чеснока, помни их и вставь в ноздри – посоветовал Николай – так будет легче.

Я немедленно воспользовался советом, и действительно стало легче. Но не настолько, что бы заглушить только что унюханное. То был запах тухлой рыбы, вперемешку с ароматом, защищающегося навозного жука, которого в народе называют бздюха.

Николай спокойно отрезал ломтики черного хлеба, невозмутимо сделал тоже самое с упомянутым продуктом, сочинил из всего этого бутерброд, налил по 50 грамм спирта и…

— Вот, это сало моржа. Лучшего средства от замерзания не существует. Выпьешь спирт и, не дыши, пока не сделаешь пару глотков воды. Потом любым способом нужно проглотить это – заключил Николай, показывая на бутерброд.

— Коля, а можно наоборот: сначала проглотить эту моржовую закуску, а потом запить её спиртом? – от безысходности спросил я.

Кажется, мой вопрос застал Николая врасплох.

— Слушай, я видел многих оригиналов, сам не безгрешен, но что бы закуску запивали спиртом … Впрочем, если тебе так удобней – валяй. Только после спирта не дыши, а хлебни воды – повторил наставник.

Я напрягся и вперемешку с чесноком, заглотал эту гадость. За тем схватил кружку со спиртом, махом выпив его, запил водой и …. остался жив. Немного придя в себя от мазохизма, почувствовал, как по всему телу разливается благодатное тепло, о чем тут же поведал спасителю.

— Всё так и должно быть – резюмировал Николай – а вот съешь ещё пару кусочков и тепло почувствуешь даже в ступнях.

Через некоторое время, процедура антиобледенения была повторена, но уже в классическом порядки и с гораздо меньшими издержками. Ну а третий бутерброд прошел как с осетриной.

Завернув моржовое сало во множество обвёрток, Николай спрятал его в недрах рюкзака, а взамен, извлек другой сверток…

— Коля, только не говори, что это вырезка морской гидры, спасающая жизнь – взмолился я.

— Ты прав – засмеялся Николай – это действительно вырезка, только не морской выдры, а бурого сухопутного медведя. Деликатес необыкновенный!

Николай развернул очередной сверток, в котором оказался темно-бурый кусок вяленой медвежатины. Он также аккуратно, даже бережно, взял медвежатину, понюхал и, сказав «ах!», стал нарезать тоненькими ломтиками. Потом по 50 грамм под дичь… Я первый раз в жизни ел вяленую медвежатину. Ощущения от этой потрясающей закуски передать невозможно. Может быть так показалось после моржовой закуски … Только собственный опыт поможет по достоинству оценить, сей неповторимый продукт. В мясе, нет ни каких приправ, кроме соли, а какой аромат, какой вкусовой букет – фантастика! «Укус списифический» — как говаривал незабвенный Аркадий Исаакович Райкин.

После плотного ужина, с не менее плотным возлиянием, мы попили крепкого чукотского чайку и улеглись спать на оленьих шкурах.

Проснулся я оттого, что «холодок бежит за ворот». Включил фонарь, огляделся, а Николая-то нет. Протер глаза, позвал. Тишина. Что же происходит, мать честная? Пошарив фонарем, по нашему логову, обнаружил дыру со стороны Колиного места. Снова крикнул – опять тишина. Заорал – результат тот же. Напялил шлем с фонарем и полез в дыру. Выйдя на «улицу» — застыл от изумления, ибо попал в мир чудес. Во-первых, тихо и, тепло. Во-вторых, над головой полыхает чудо природы – Сияние Севера. Купол небес, как волшебный шатер, наполнен переливающимися всеми цветами радуги волнами и колышется, словно гигантский занавес, движимый ветрами неведомых сил, творя, при этом божественную симфонию фантастических фигур и красок. Вот уж истинно, «ни в сказке рассказать, ни пером, ни описать»! Зачарованный происходящим, я и про Николая забыл.

Завораживающий сполохами небосвод стал постепенно угасать, затем и вовсе пропал.

— Сказке конец. Теперь айда в «хату». Это был Николай, появление которого я и не заметил. Мы вернулись в нашу конуру. Выпили чайку с галетами. Закурили.

-Ты знаешь, почему не было зайца? – буднично спросил Николай, как-то разом выдернув меня из мира сказки и вернув к реалиям.

У Коли была одна особенность: задать вопрос и, не дожидаясь твоего мнения, тут же дать на него ответ. Памятуя эту его особенность, я тут же ответил: «Знаю, Коля». Но ни тут-то было. Коля и не слышал мой ответ.

— Заяц, он раньше нас почуял «южак» и загодя спрятался. Усёк?

— Нет.

— Значит, голодный сидит и скоро выйдет на кормёжку. Понял? Следовательно, нам нужно поторопиться и опередить зайца. Давай собираться, не то – прозеваем.

Мы быстренько собрались, стали на лыжи и вперёд. Вернее назад, туда, где нас оставила Татра.

Двигались, не спеша, обшаривая фонарями все вокруг. На открытых местах, где не было хилого заполярного кустарника, снега уже не было – сдул «южак» и нам приходилось обходить эти голыши, что бы, не порезать обивку лыж на острой, как нож природной щебенке.

Шли мы рядом. Зайцы справа – Николаевы, как опытного охотника. Слева – мои.

К моему удивлению, косой оказался, гораздо глупей, чем я думал. Судите сами: попал под луч фонаря — тут же «столбенеет» и сдаётся, только вместо лап уши вверх. Стоит как истукан, сверкая под лучом фонаря разноцветием глаз. В это время ты его и того…

Когда мы вышли на трассу, у нас было 9 зайцев: 6 у Николая и 3 у меня. На трассе первая же Татра подобрала нас и доставила к «Зеленому магазину», что в самом центре Певека. Мы подарили водителю по зайцу к новогоднему столу и усталые, но счастливые, пошли по домам.