То, что я должен сказать. Александр Вертинский.
Продолжаю серию песен с историей.
Я не знаю, зачем и кому это нужно,
Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,
Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в вечный покой.
Осторожные зрители молча кутались в шубы,
И какая-то женщина с искаженным лицом
Целовала покойника в посиневшие губы
И швырнула в священника обручальным кольцом.
Закидали их елками, замесили их грязью
И пошли по домам, под шумок толковать,
Что пора положить бы конец безобразию,
Что и так уже скоро мы начнем голодать.
Но никто не додумался просто стать на колени
И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране
Даже светлые подвиги — это только ступени
В бесконечные пропасти к недоступной весне!
Я не знаю, зачем и кому это нужно,
Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,
Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в вечный покой.
1917
Октябрь 17 года был ознаменован в творчестве Вертинского созданием песни «То, что я должен сказать» или «Юнкера» ( в народе была известна под названием «Мальчики»).
Она не была тогда записана на пластинку, но текстовый и нотный варианты песни с посвящением «Их светлой памяти» был издан уже в конце 1917 года московским частным издательством «Прогрессивные новости» Б.Л Андржеевского. На пластинку же фирмы «Парлафон» (Германия) Вертинский записал песню уже в 30-х годах. Позднее фрагменты песни вошли в различные мемуары (М.Жаров, К.Паустовский).
Самое сильное исполнение — Жанна наша, свет Бичевская
Было много неясного в описываемых песней событиях, и существовало несколько их версий. Так, К.Паустовский, слышавший в Киеве зимой 1918 года концерт Александра Николаевича, дает в своих мемуарах собственное толкование: «Он пел о юнкерах, убитых незадолго в селе Борщаговке, о юношах, посланных на верную смерть против опасной банды».
По более расхожей молве, песня была создана в Москве в 1917 г. в октябрьские дни большевистского переворота, и в ней говорится о москвичах-юнкерах, ставших жертвами этого события.
Такой версии придерживался и весьма известный драматург и театральный критик тех лет И.Шнейдер. Он писал: «В большой церкви Вознесения на Никитской, где Пушкин обвенчался с Натальей Гончаровой, стояло 300 гробов и шло отпевание юнкеров, выступивших против народа и убитых на улицах Москвы. Их похоронили на одном из Московских кладбищ. Пошли трамваи, открылись магазины и театры. В Петровским театре миниатюр Вертинский пел каждый вечер свою новую песенку о этих трехстах юнкерах и гробах».
Оригинальное исполнение — Вертинский.
Корреспондент «Русского слова», поместивший большой материал о похоронах юнкеров и студентов, утверждал, что всего было убито 55 человек. В церкви Большого Вознесения отпевали не всех, 18 покойников были взяты родственниками.
Сам Вертинский в своих мемуарах в книге «Дорогой длинною…» писал: «Вскоре после октябрьских событий я написал песню «То, что я должен сказать». Написана она была под впечатлением смерти московских юнкеров, на похоронах которых я присутствовал».
Не приходится сомневаться, что большевистский переворот в Москве, имевший место с 27.10 — 3.11 1917 года, открылся Александру Николаевичу всей своей драматической стороной – расстрелами и далеко не театральной смертью людей.
Он увидел в этом перевороте тот Апокалипсис, о котором Бунин писал: «Всем существом понял, что такое вступление скота и зверя-победителя в город. Лица хамов, сразу заполнивших Москву, потрясающе скотски и мерзки».
Борис Гребенщиков:
Первыми безвинными и напрасными жертвами этих дней и надвигающейся братоубийственной войны стали юнкера московских училищ, студенты, вчерашние гимназисты, ученики реальных училищ – сторонники закона и Временного правительства, обещавшего в самое ближайшее время созвать путем свободных выборов Учредительное собрание для определения будущего России.
Несколько времени тому назад мне попалась брошюра, содержание которой проливает свет на некоторые моменты этой октябрьской трагедии, явившейся причиной создания Вертинским песни «То, что я должен сказать». Название брошюры – «Московское городское Братское кладбище. Опыт биографического словаря».
Издана она во второй половине 1992 года Московской государственной исторической библиотекой и отпечатана на ротопринте ничтожно малым тиражом, вероятно, для внутреннего пользования.
В предисловии к этой книжице приводится короткая история кладбища и краткий список биографических сведений относительно захороненных на нем 356 человек. Список, конечно, далеко не полный, это все, что смогли найти авторы этой работы в различных российских периодических источниках тех лет, как-то: «Голос Москвы», «Московские ведомости», «Русский инвалид», «Утро России», «Русское слово» и др.
На этом кладбище, имевшем статус Всероссийского памятника войны 1914 года и открытом 15 февраля 1915 года в селе Всехсвятском (ныне район Песчаных улиц, у развилки Ленинградского и Волоколамского шоссе, близ метро «Сокол»), нашли свое последнее пристанище солдаты, офицеры, военные врачи, сестры и братья милосердия, павшие на фронтах, умершие от ран, скончавшиеся при исполнении служебного долга.
Диана Арбенина, квартирник:
После октябрьского переворота 1917 года кладбище приняло жертв большевистских расправ, отпевание которых в церкви Большого Вознесения и погребение затем в братской могиле близ храма Братского кладбища, состоялось 13 ноября 1917 года.
В брошюре перечислены имена 24 человек, захороненных в этой братской могиле, имена остальных, погребенных в ней, не установлены.
Из установленных имен – большинство юнкера 3, 4, 5, 6, 7-й школ прапорщиков и Александровского юнкерского училища, остальные – студенты различных учебных заведений Москвы.
текст ©тырен тут
Я не придерживаюсь мнения автора про «хамов» и «большевистские расправы». Понятно, революций без крови не бывает, а в гражданских войнах с обоих сторон гибнут свои. Но песня получилась очень сильная.
Я не знаю, зачем и кому это нужно,
Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,
Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в вечный покой.
Осторожные зрители молча кутались в шубы,
И какая-то женщина с искаженным лицом
Целовала покойника в посиневшие губы
И швырнула в священника обручальным кольцом.
Закидали их елками, замесили их грязью
И пошли по домам, под шумок толковать,
Что пора положить бы конец безобразию,
Что и так уже скоро мы начнем голодать.
Но никто не додумался просто стать на колени
И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране
Даже светлые подвиги — это только ступени
В бесконечные пропасти к недоступной весне!
Я не знаю, зачем и кому это нужно,
Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,
Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в вечный покой.
1917
Октябрь 17 года был ознаменован в творчестве Вертинского созданием песни «То, что я должен сказать» или «Юнкера» ( в народе была известна под названием «Мальчики»).
Она не была тогда записана на пластинку, но текстовый и нотный варианты песни с посвящением «Их светлой памяти» был издан уже в конце 1917 года московским частным издательством «Прогрессивные новости» Б.Л Андржеевского. На пластинку же фирмы «Парлафон» (Германия) Вертинский записал песню уже в 30-х годах. Позднее фрагменты песни вошли в различные мемуары (М.Жаров, К.Паустовский).
Самое сильное исполнение — Жанна наша, свет Бичевская
Было много неясного в описываемых песней событиях, и существовало несколько их версий. Так, К.Паустовский, слышавший в Киеве зимой 1918 года концерт Александра Николаевича, дает в своих мемуарах собственное толкование: «Он пел о юнкерах, убитых незадолго в селе Борщаговке, о юношах, посланных на верную смерть против опасной банды».
По более расхожей молве, песня была создана в Москве в 1917 г. в октябрьские дни большевистского переворота, и в ней говорится о москвичах-юнкерах, ставших жертвами этого события.
Такой версии придерживался и весьма известный драматург и театральный критик тех лет И.Шнейдер. Он писал: «В большой церкви Вознесения на Никитской, где Пушкин обвенчался с Натальей Гончаровой, стояло 300 гробов и шло отпевание юнкеров, выступивших против народа и убитых на улицах Москвы. Их похоронили на одном из Московских кладбищ. Пошли трамваи, открылись магазины и театры. В Петровским театре миниатюр Вертинский пел каждый вечер свою новую песенку о этих трехстах юнкерах и гробах».
Оригинальное исполнение — Вертинский.
Корреспондент «Русского слова», поместивший большой материал о похоронах юнкеров и студентов, утверждал, что всего было убито 55 человек. В церкви Большого Вознесения отпевали не всех, 18 покойников были взяты родственниками.
Сам Вертинский в своих мемуарах в книге «Дорогой длинною…» писал: «Вскоре после октябрьских событий я написал песню «То, что я должен сказать». Написана она была под впечатлением смерти московских юнкеров, на похоронах которых я присутствовал».
Не приходится сомневаться, что большевистский переворот в Москве, имевший место с 27.10 — 3.11 1917 года, открылся Александру Николаевичу всей своей драматической стороной – расстрелами и далеко не театральной смертью людей.
Он увидел в этом перевороте тот Апокалипсис, о котором Бунин писал: «Всем существом понял, что такое вступление скота и зверя-победителя в город. Лица хамов, сразу заполнивших Москву, потрясающе скотски и мерзки».
Борис Гребенщиков:
Первыми безвинными и напрасными жертвами этих дней и надвигающейся братоубийственной войны стали юнкера московских училищ, студенты, вчерашние гимназисты, ученики реальных училищ – сторонники закона и Временного правительства, обещавшего в самое ближайшее время созвать путем свободных выборов Учредительное собрание для определения будущего России.
Несколько времени тому назад мне попалась брошюра, содержание которой проливает свет на некоторые моменты этой октябрьской трагедии, явившейся причиной создания Вертинским песни «То, что я должен сказать». Название брошюры – «Московское городское Братское кладбище. Опыт биографического словаря».
Издана она во второй половине 1992 года Московской государственной исторической библиотекой и отпечатана на ротопринте ничтожно малым тиражом, вероятно, для внутреннего пользования.
В предисловии к этой книжице приводится короткая история кладбища и краткий список биографических сведений относительно захороненных на нем 356 человек. Список, конечно, далеко не полный, это все, что смогли найти авторы этой работы в различных российских периодических источниках тех лет, как-то: «Голос Москвы», «Московские ведомости», «Русский инвалид», «Утро России», «Русское слово» и др.
На этом кладбище, имевшем статус Всероссийского памятника войны 1914 года и открытом 15 февраля 1915 года в селе Всехсвятском (ныне район Песчаных улиц, у развилки Ленинградского и Волоколамского шоссе, близ метро «Сокол»), нашли свое последнее пристанище солдаты, офицеры, военные врачи, сестры и братья милосердия, павшие на фронтах, умершие от ран, скончавшиеся при исполнении служебного долга.
Диана Арбенина, квартирник:
После октябрьского переворота 1917 года кладбище приняло жертв большевистских расправ, отпевание которых в церкви Большого Вознесения и погребение затем в братской могиле близ храма Братского кладбища, состоялось 13 ноября 1917 года.
В брошюре перечислены имена 24 человек, захороненных в этой братской могиле, имена остальных, погребенных в ней, не установлены.
Из установленных имен – большинство юнкера 3, 4, 5, 6, 7-й школ прапорщиков и Александровского юнкерского училища, остальные – студенты различных учебных заведений Москвы.
текст ©тырен тут
Я не придерживаюсь мнения автора про «хамов» и «большевистские расправы». Понятно, революций без крови не бывает, а в гражданских войнах с обоих сторон гибнут свои. Но песня получилась очень сильная.
7 комментариев
magspace.ru/blog/Sport/196402.html
magspace.ru/blog/music/180503.html
magspace.ru/blog/music/178752.html
magspace.ru/blog/music/172935.html
magspace.ru/blog/music/170723.html
magspace.ru/blog/music/170684.html
magspace.ru/blog/music/170682.html
Со снегу не встать.
Двадцать восемь штыковых,
Огнестрельных пять.
Горькую обновушку
Другу шила я.
Любит, любит кровушку
Русская земля.
Ахматова.
А так да, сильно.
А тут война, которая была где-то далеко, пришла в дом, и они еще не знали, насколько всерьез.
Сам обладаю быдловкусом, и перся по малолетсвтву от вышеупомянутых господ:). Жаль и красных и белых, а вот
некие господа дрочат на монахию, подозреваю что под впечатлением подобной бульварщины. Есть еще Козин, орфей тот еще.
а в голубых глазах застыла осень.
ведь, в них была, когда-то жизни просинь,
но дни идут, а ты все время пьян…
-мне тридцать лет, а я уже старик.
и нет души, в ней лишь седой туман,
а юность в пепел привортил АФГАН,
оставив в сердце страшной боли крик.
я знаю смерть и много повидал.
случалось-«черный», провожал,«тюльпан»
а в нем-гробы, а в каждом-наш пацан…
и анашой я страх свой убивал.
а спиртом жгли смертельную тоску,
теряли жалость, превращались в зверя,
глазам своим и веря и не веря,
когда друзей в гробы ложили по-куску…
ты говоришь, что я сегодня пьян?
а я и завтра снова пьяным буду,
а трезвым быть я не хочу, не буду-
вся жизнь моя-наполненный стакан…
да! я жалею, что остался жить!
хоть в двадцать умирать и не хотелось,
но память рвет на части мое тело,
и, чтоб забыться-буду снова пить…